Жареный петух

Теоретически эту шутку (или не шутку) можно засчитать за цивилизационное различие. Практически, у них там есть куда более глубокое объединяющее начало. На мозги граждан обеих стран почти в равной степени давит сапог российской пропаганды. При этом мозги граждан свободной демократической Латвии оказываются к ней такими же восприимчивыми, как мозги граждан авторитарной Беларуси, ну разве с той разницей, что в Беларуси внушаемых процентов 90, а в Латвии все ж таки под 50, по количеству так называемого русскоязычного населения.

– Они тотально смотрят российские каналы, – переключается редактор на больную тему. – Они разговаривают их аргументами. Я прохожу мимо них и слышу, как они говорят друг другу: наш президент Путин сказал то-то! НАШ президент!! Засилье в Латвии российской пропаганды – это огромная проблема. Это ужасно.

Другая латвийская журналистка, которая это слышит, горько иронизирует:

– Да уж. Через 25 лет независимости у нас появился новый президент. Путин.

Это на самом деле для них беда. Беда и боль. Здесь я, правда, опять отделю латышей от белорусов. Те не воспринимают как большую беду тот факт, что их население тотально смотрит российское телевидение. Все ж таки «братья». Но я все равно спрашивала сотрудников государственных белорусских каналов: а вас не смущает, что ваша аудитория живет идеологией и проблемами совершенно другой страны?

Они говорят примерно в том духе, что их это, конечно, не может сильно уж радовать, но ничего похожего по качеству они противопоставить просто не могут. Таких денег у них нет. Но и трагедии нет. Нет никакой трагедии, что белорусы живут русским ТВ.

В Латвии наоборот. В Латвии уже осознали, что в свое время совершили стратегическую ошибку. Они не стали создавать своего телевидения на русском языке. «Почему?» – я их спрашиваю сегодня. «Мы надеялись, что они выучат латышский и будут смотреть наши каналы». Ага-ага. Зачем им? Особенно с учетом того, что латыши не стали лишать возможности своих русских смотреть их русское телевидение. Они демократично оставили в своем эфирном пространстве все федеральное российское ТВ. У них даже «Первый Балтийский канал» к собственно Балтии фактически отношения не имеет, он почти сплошь состоит из продукции главных каналов России. Там, на этом их Первом канале, существуют парочка выпусков местных новостей по-русски, но все это какое-то не слишком принципиальное мелкотемье, вроде репортажа про работу салона тату с потрясшим меня высказыванием, что «качественная татуировка держится не только при жизни, но и две недели после смерти». Это к тому же страшно архаично, это напоминает программу «Время» начала восьмидесятых, и это очень уныло, я наблюдала их бесконечное интервью на какую-то, разумеется, нужную тему институтов по борьбе с раком и думала, что это, наверное, решит какую-то проблему медицинского просвещения той части русского населения, которая не заснет перед экранам, но это никак не решит им проблему конкуренции с мобильными, динамичными и остро политизированными российскими каналами.

Собственно, «конкуренция» тут вообще нелепое слово. Вы включаете в гостинице телевизор и видите целое созвездие российских каналов, к каждому из которых в качестве просто насмешки прицеплено слово «Балтик»: «СТС Балтик», «Рен ТВ Балтик», Первый вот Балтийский канал или «Мир Балтик» (под которым скрывается канал НТВ). Местного русскоязычного продукта – слезы. Помимо уже упомянутых двух выпусков новостей на «Первом Балтийском», есть ежедневный информационный выпуск на общественном канале ЛТВ‑7. Еще там существует часовое приложение перед новостями «Жизнь сегодня». Ну, такое, городское, социальное, насколько я понимаю, типа нашего прошлого «Времечка». На этом же общественном канале есть еженедельное расследование «Личное дело» и по средам еженедельная полуторачасовая политическая дискуссия под названием «Один на один». Причем им очень сложно ее делать. Многие политики по-русски отказываются говорить принципиально. Их нужно переводить. Иногда переводить приходится самому ведущему. А это замедляет процесс, просаживает программу. (Тут еще была занятная деталь про их президента. Он у них на развлекательные шоу ходит, а на общественно-политические ходить отказывается. И вот один журналист написал: «Он у нас президент или клоун?!» И его редакция немедленно огребла коллективное письмо протеста из рижского цирка: клоуны жаловались, что оскорбляют их профессию).

Кстати, когда я спросила шефа русской редакции ЛТВ‑7, чему посвящалась их последняя дискуссия в прошедшую среду, она сказала, что не было ее в среду, что программа уже ушла в отпуск, а самая-самая последняя посвящалась встрече российского и украинского послов. Я спросила, почему так рано ушли? Она сказала: из-за футбола. Ну, может, они по такому случаю вернутся из своего досрочного отпуска пораньше, не в конце августа, а в середине.

То есть я что хочу сказать. Всему этому массиву политических ток-шоу на российских федеральных каналах, всем этим Толстым, Соловьевым и прочим Минаевым в Латвии противопоставлено одно-единственное русскоязычное политическое ток-шоу, которое в этой сетке закреплено до того неустойчиво, что становится первой жертвой футбола. Да и весь этот русский ТВ-сегмент, если можно так выразиться, держится неустойчиво, несмотря на его, как выяснилось, стратегическую необходимость.

Оказалось, это очень трудно – вернуть мозги граждан своей страны в собственную страну, развернуть их от другой страны – к своей

Собственно, понятно, когда это выяснилось. После Крыма, после Донбасса и после применения российским ТВ методов массового поражения, когда весь мир увидел, как легко, по щелчку пропаганды, народ одной страны можно натравить на народ другой страны и население одной части страны – на население другой ее части. Той же самой страны! Мир содрогнулся, а Латвия, со своей русскоязычной половиной, содрогнулась втройне. И тогда зашевелились. Стали появляться вот эти крохотные русскоязычные ТВ-пятачки, которые я сейчас перечисляю. «Спасибо Путину за это», – горько шутят сотрудники русской ТВ-редакции. При этом для создания русского телевидения нужна была поддержка русской части населения Латвии. А ее не было. Им это зачем? Они, наоборот, вот эти русскоязычные «пятачки» встретили в штыки, «они нас восприняли как контрпропагандистов», – говорит шеф русской редакции. Но думаю, что, поглядев на этот продукт, это население быстро успокоилось. Какая там контрпропаганда. Тихий, милый, интеллигентный, камерный. И понятно, что эти мелкие русскоязычные вкрапления в латвийский вещательный поток никакого эффекта не дают: чтобы был эффект (переключения с федеральных российских ТВ каналов на свое русское телевидение), в него нужно вливать больше, а денег нет (их не только у Медведева нет и не только у белорусов), а значит, полноценно развивать не получится, а в неразвитом состоянии никакого эффекта у этого ТВ нет – вот примерно такой получается замкнутый круг.

Там до абсурда доходит: у них на границе сигнал не пробивает латвийские каналы, потому что мощный сигнал тоже требует вложений, зато прекрасно пробивает российские. У них в стране одно время в течение шести месяцев действовал запрет на «Россию‑1», так вот в латышских приграничных селах его спокойно могли смотреть в ретрансляции из Беларуси. И между прочим, как нам рассказывают, сам по себе запрет этого канала с точки зрения внимания населения к российскому ТВ дал обратный эффект. Выключили «Россию‑1» – вся аудитория, которая у нее была, немедленно ушла на «НТВ-Мир». А когда «Россия‑1» вернулась, подскочила ее собственная аудитория, в сравнении с цифрами до запрета. За последние 10 лет доля аудитории российских федеральных каналов в Латвии вообще поднялась с 25 до 50 (!) процентов. 17 процентов из них составляет доля «Первого Балтийского». И хотя за последние два года, как здесь утверждают, прирост немного замедлился, цифры все равно звучат ужасающе.

Собственно говоря, это песня про жареного петуха, который клюнул в известное место. Или про гром, который пока не грянет, мужик не перекрестится. Что латышский мужик, что эстонский. Эстонцев эта паника, которую латыши пережили в 2014‑м, охватила чуть раньше, в связи с событиями вокруг «Бронзового солдата», когда они поняли, что у них нет канала коммуникации с русским населением. И они тогда же попытались его создать. Но, как констатируют их латвийские коллеги, – у них тоже пока ничего не получилось. Оказалось, это очень трудно – вернуть мозги граждан своей страны в собственную страну, развернуть их от другой страны – к своей. Оказалось, защитить свое информационное пространство во сто крат сложнее, чем географическое. Да и не пытались. Думали, само рассосется. А четверть века оказались не срок. Теперь все заново, все с нуля. Трудно. А куда деваться.

Елена Рыковцева – журналист Радио Свобода