«Порой до 20 текстов в день»: каковы стандарты западных СМИ?

Много ли работает журналист? 

Моя подруга, корреспондент Süd­deutsche Zeitung по Восточной Европе Катрин Кальвейт, начинает рабочий день в 7:30 утра. А уже к половине девятого она должна предложить редактору тему статьи. В 16:30 того же дня — дедлайн. При этом в газете много рубрик, так что она может получить и два задания, и три.

Эта история уникальна? Нет. Однажды я спросила у редактора Polit­i­cal, сколько текстов в сутки готовит их журналист. «День на день не приходится, — замялся главред. — Но если всё плохо, то и 20 может написать». Конечно, речь не о лонгридах. Сюда идёт и новость, и все её дополнения, и какая-нибудь фотогалерея. Согласитесь, для нас это дико. Мы можем просидеть над одной статьёй неделю и сказать, что было тяжело.

По-другому работают и с фактами: приходится лопатить гору материала ради мелкой заметки. И хотя западные тексты в среднем короче, они буквально запакованы информацией.

Стайлбук 

В каждой иностранной редакции есть стайлбук — документ, который меняют и дополняют примерно раз в год. Он регулирует все технические моменты: как сокращать названия, что брать в кавычки, какие термины пояснять.

The New York Times затронул в стайлбуке даже рекламу. Только то, что соответствует их стандартам, они, так и быть, купят. Потому что репутация на первом месте.

Фактчекинг 

Постсоветская и западная журналистика отличаются, как философия Платона и Аристотеля. Фундаментально. Помните, Платон верил в существование особого мира? Он считал, что там зарождаются и живут идеи, а всё земное — их несовершенное отражение. В таком ключе очень часто мыслят и наши авторы. Если журналист во что-то верит, а факты не соответствуют, то ничего страшного. Ведь что такое факт? Всего лишь отражение прекрасной идеи.

У Аристотеля всё наоборот. Он отрицал раздвоение мира и считал науку опорой философа. На этом стоят западные стандарты: сперва нужно собрать и изучить факты и лишь потом объединить их в некую тенденцию.

Львиную долю усилий западного журналиста отнимает фактчекинг.

Я писала для OCCRP (международный Центр по исследованию коррупции и организованной преступности — прим. ред.) об украинском мультимиллионере Курченко. Думала, мне понадобится дней восемь. А потратила в итоге три с половиной месяца.

Даже очевидные вещи приходилось проверять досконально. Когда фактчекали статью про Навального, ему звонили и спрашивали: «А у вас в офисе есть круглый стол с царапиной?».

Для OCCRP жёсткий фактчек — необходимость. Потому что на них вечно пытаются подать в суд.

Казалось бы, при таком подходе ошибок в западных СМИ быть не должно. Но что видит читатель на второй странице The New York Times, например? Исправления. Да, журналисты ошибаются. Потому что они люди и работают на дедлайн.

Пресса в эпоху репрессий: кто пишет доносы на независимые СМИ и как им противостоять?

Советы по использованию научных исследований в журналистских материалах

Сонька, Зміцер і крыху эротыкі на тле падляскага стагодздзя. Пра новую кнігу Галіны Максімюк