Беззубые псы демократии

Сторожевым псом демократии зовут журналистику на западе. Я услышала это выражение на «гуманитарном» семинаре, будучи совсем юным репортером. И мне сразу все стало ясно, а оттого весело. Но чем больше я работаю, тем меньше веселюсь. На этой неделе совсем перестала веселиться.

Похоже, это заговор

Все началось в Гродно. 16 февраля меня выгнали из зала суда, где я делала свою работу, — снимала злодея-мента, приговоренного к 4,5 годам колонии за страсть к насилию. Снимала, как положено по закону, до начала процесса. Его коллеги по мундиру решили отстоять призрачную честь: запретили мне снимать, потребовали все стереть, а судье приказали меня удалить из зала. Судья колебалась, смотрела по сторонам, надеясь не принимать неправильного решения. Менты настаивали — меня удалили. «Возмутительно!» — это так я возмущалась в коридоре.

Но что случилось потом? Потом я ничего не сделала. Только записала комментарии участников процесса на улице.

И пошло-поехало: предупреждения коллегам, удаления из зала, придирки с аккредитацией, требования стереть записи, суд над журналистом по лживому обвинению, недопуски в суды. И это все за одну неделю.

Карта нарушений. Неделя независимой журналистики

Просмотреть Неделя независимой журналистики на карте большего размера

Похоже, это заговор ментов, КГБ, прокуратуры, судов и вообще всех вокруг.  Или… Или просто плотина сломалась. Дамба, частично сдерживавшая этот поток нечистот, рухнула. Если это не бобры постарались, то она просто прогнила без хозяйского присмотра.

Беззубая журналистика

В школе учителя русского задают такую загадку: «У рыб нет зуб или у рыбов нет зубов?» Как правильно? Что до белорусских журналистов, то, как правильно, уже не важно. Если у кого и были зубы, то давно выпали.

Одних журналистов за беззубость наклоняют и имеют, утешительно вдвое повышая премии. Других — просто не считают за журналистов.

И горько это осознавать, и противно об этом думать. Такие же гадкие чувства одолевают, когда моего оператора охрана выгоняет из здания Московского суда. Когда со штативом нельзя, когда в Мининформ посылают, когда даже в магазине молоко снимать не дают.

И вот тут подбираемся к самому главному. А что дальше? Конечно, выход есть всегда. У нас их целых три: смириться, бежать, бороться.

1. Ждать, когда власть сменится, уповая на народ/оппозицию/заграницу, которая нам поможет.

2. Уехать в более комфортный для профессии климат.

3. Защищать свою территорию и права.

Что-то это ведь значит

Да, они пробрались в нашу песочницу и изрядно испортили наши куличики. Но не ждать же, пока тебе песку в штаны насыплют да накормят обедом из земли (думаю, он ничем не лучше тюремной пайки)!

После акций молчаливого протеста были суды. Я работала во Фрунзенском. Здесь я острей всего почувствовала свою профессиональную ничтожность.

Коридор суда разделен решеткой на 2 части. Журналисты и родственники перед решеткой. В другой — менты. Задержанных нигде не видать. Все терпеливо и послушно ожидают начала. Процессы открытые, и всех должны пустить. Зачем-то судья проходит за решетку, за ним дверь закрывается на замок — и все!

Мы, полные ощущения собственного идиотизма, остаемся перед решеткой и оттуда наблюдаем, как по потайной лестнице водят задержанных на «открытый» процесс.

На крыльях гнева я взлетела в кабинет к председателю суда, потом отправилась писать жалобу, потом еще долго шумела на подлецов-ментов (они-то были за решеткой и ничего не могли сделать). В следующую среду всех пустили в зал. Правда, только один раз: выйдя, я уже не смогла войти.

Тогда для меня это было простое совпадение. Сейчас я вижу закономерность: хоть раз оставишь нарушение твоих прав без внимания — подставляй вторую щеку.

Вставная челюсть

Белорусским журналистам рекомендую слушать эту песню ежедневно — для повышения настроения и профессионального самоуважения.

Естественно, не все сразу меняется. Но что мешает начать хотя бы с этого: избавиться от преступной терпеливости, безответственности и интеллигентности (которая так помогает с комфортом сидеть в автозаке)?