Озираясь на три года назад. Репортерский взгляд на август-2020

Стычка с ОМОНом стала репетицией перед началом беспрецедентной волны репрессий

В моей памяти, как и многих журналистов, работавших в те дни на улицах, навсегда врезались образы. Теперь они словно многочисленные фотографии в архиве бильдредактора, которые периодически рассматриваешь для иллюстрирования очередного текста.

Вот, например, снимок с площади Победы в Минске. Помните первую жесткую стычку в июле 2020-го? Тогда уже были арестованы Виктор Бабарико и Сергей Тихановский, уличные стримы Радио «Свобода» собирали огромное число просмотров, произошли первые задержания журналистов.

Стычка молодежи с ОМОНом представлялась безумством, отчаянием, произволом. А оказалась всего лишь репетицией перед началом беспрецедентной волны репрессий, в результате которых от 300 до 500 тысяч белорусов покинут страну, журналистика окажется под запретом, в тюрьмы будут брошены тысячи протестующих.

А вот знойный вечер 6 августа. Уютный бульвар Шевченко заполнен людьми с белыми браслетами. Заурядное провластное мероприятие внезапно трансформируется в протестный митинг, за которым наблюдаю вместе с коллегами.

Оказавшись в историческом моменте, двое парней, звукооператоры Дворца детей и молодежи, включают песню «Перемен!» группы «Кино». Общество тут же нарекает Кирилла Галанова и Влада Соколовского диджеями перемен.

Чувство единения захватывало общество. Это отмечали журналисты, оказавшиеся в круглосуточном калейдоскопе событий. До этого нас не баловали информационными поводами, достойными попадания в мировую повестку, а в 2020‑м — как будто прорвало.

Проблеск надежды на гуманность, но нет

День выборов, конечно, был особенным. Невесть откуда накативший ливень не отпугнул людей, стоявших в очередях на избирательных участках. Чем ближе было окончание голосования, тем больше нагнеталась обстановка: отключение интернета, появление шеренг «космонавтов» на улицах, нервные заявления властей.

Следующая фотография сделана возле стелы в Минске. Силовик в балаклаве в отчаянии пытается доказать, что он не избивал лежащего парня. Он обращался не только к протестующим, но и к нам, репортерам. Эта внутренняя борьба дала проблеск надежды на гуманность, сострадание, милосердие. Но нет…

Несмотря на старательно натянутую маску, личность сотрудника внутренних войск вскоре стала известна. Позже от Тимура Гришко ушла жена, а сам он столкнулся с нещадным хейтом.

Синие жилеты стали мишенью

Затем были три дня кромешного ужаса, которые навсегда изменили страну. У меня до сих пор перед глазами вспышки от взрывов светошумовых гранат, в ушах — звуки клаксонов автомобилей, в памяти — страх.

Во дворе дома на проспекте Победителей наблюдаю, как журналисты надевают бронежилеты, поверх — синие жилетки с надписью «Press», на голову — каски. Готовятся к съемке. Это иллюстрация того, в какой обстановке приходилось работать репортерам. Из наблюдателей, которые фиксируют события, журналисты в одночасье превратились в объекты для нападения.

Наши синие жилеты стали мишенями для силовиков, которые в ярости лупили дубинками представителей прессы и стреляли в упор. Никогда уже не развижу кадры, на которых зафиксировано ранение сотрудницы «Нашай Нівы» Натальи Лубневской.

Доставалось, впрочем, всем, кто имел какое-то отношение к медиа и оказался в зоне доступа силовиков: фотокорреспондентам, видеооператорам, журналистам, передававшим информацию в свои редакции.

Что уж говорить, если под зачистку попали даже сотрудники прокремлевского канала RT. Именно по поводу их задержания прозвучало знаменитое: «Давайте перевернем страницу».

Теперь слова бывшего тогда министром внутренних дел Юрия Караева (в интервью телеканалу ОНТ) звучат особенно издевательски: «Мое первое распоряжение: журналисты, попавшие в ИВС, ЦИП, разбирайтесь. Первыми выпускайте их. Пресса — это святое. Их трогать нельзя».

Женское начало протеста

А потом у меня промелькнула надежда. Утром возле Комаровского рынка собрались женщины в белом. Феминистки из Западной Европы так и не поймут этот шаг. Но белорусам ничего объяснять не нужно: женщины стали символом протеста, его ярким проявлением, нежеланием соглашаться с сексистской позицией режима.

Невероятное одушевление охватило меня, когда силовики сдались. На шестой день протестов вместо них на улицы вышли люди с цветами и шариками, за которые позже белорусов будут критиковать сторонники силового сценария. Это был праздник народного единения, и огромная общечеловеческая эмоция. Люди как будто увидели друг друга — впервые за несколько десятилетий.

Но был ли у протеста другой, немирный выход? Коллективное бессознательное сделало выбор, хорошо ощущая реальную угрозу с Востока. Не будем забывать про колонну с росгвардейцами, которых Кремль командировал в Смоленскую область.

В течение нескольких последующих дней мой оптимизм рос в геометрической прогрессии. Возле тюрьмы в Жодино сотни людей встречали освобожденных, стихийный митинг возле здания БТ, шествие рабочих МТЗ на площадь Независимости…

Кульминацией протеста, безусловно, стал марш 16 августа. В памяти у меня осталась одна примечательная картинка: на одной половине дороги — автобусы с задернутыми шторами (так везли участников провластного митинга, стыдливо прикрывая их от окружающих), а навстречу шли десятки тысяч свободных людей, которые искренне и добровольно заявляли о своей позиции.

Конечно, наступление перемен было миражом, иллюзией, мечтой. Режим отступил, чтобы собраться с силами и снова напасть. Чтобы последовательно и системно уничтожить любое инакомыслие, решительно отбросив страну в средневековье и отрезав перспективы развития. Но в тот момент никто не поверил бы, что в скором времени медиасфера будет разгромлена, в тюрьме окажутся более тридцати журналистов, а независимые СМИ объявят вне закона. Тогда перед глазами был другой образ… И так не хочется оставлять его.

Читайте ещё:

Лукашенко — TUT.BY: Вы что, хотите пытаться свергнуть власть, сломать что-то, уколоть, оскорбить?

Каким было 9 августа 2020 года для будущей команды MOST

Станислав Ивашкевич: «Нас сильно не били. Только один раз побили палками»