Татьяна Ошуркевич: «Когда я приехала в Лондон и пошла на первые пары — случился шок»

«Салідарнасць» в спецпроекте «Образование без границ» продолжает рассказывать об особенностях учебы в разных странах — из личного опыта бывших и нынешних студентов из Беларуси. Расспросили журналистку Татьяну Ошуркевич, как попасть в один из старейших университетов Британии и какова разница (спойлер: кардинальная) с БГУ.

Татьяна окончила институт журналистики БГУ, после разгрома TUT.BY и преследования журналистов вынужденно покинула Беларусь — в Украину, затем Германию, Великобританию. Сегодня регулярная собеседница нашего Филина — автор Центра новых идей, студентка Вестминстерского университета в Лондоне.

— Поступить в Британию непросто, — говорит беларуска. — Даже не потому, что могут отклонить твою заявку, а потому что учеба требует очень больших денег. Люди платят действительно много, чтобы у них был британский диплом.

«Получить стипендию было гораздо сложнее, чем поступить»

— Я обычная беларуска без тысяч евро или фунтов где-то в загашнике, поэтому нужна была поддержка — и я выиграла стипендию Министерства иностранных дел Великобритании. Получить ее, честно говоря, было гораздо сложнее, чем поступить: стипендия престижная, и желающих множество.

Чтобы представить уровень конкуренции, отметим: претендовать на поддержку британского МИД, чтобы бесплатно учиться в магистратуре в Великобритании, могут студенты из более чем 150 стран мира. Верхней возрастной планки для кандидатов нет.

— Подать заявку могут люди из тех стран, где есть проблемы с демократией, и нужны лидеры, которые будут менять эту ситуацию, — рассказывает собеседница «Салiдарнасцi». — И это огромное количество талантливых, амбициозных, ярких людей, поэтому, повторюсь, выиграть стипендию действительно сложно. Но если это удается, все остальное уже гораздо проще.

Я подавала заявление в три разных ВУЗа, выбрала Вестминстерский — там преподают именно то, что я хотела изучать. Курс называется «Международные отношения и демократия», он направлен на то, чтобы давать гражданам разных стран, где существуют проблемы с демократией, какие-то навыки и понимание, как эта демократия может строиться, как проходит переходный период.

И еще одна причина, почему я выбрала именно этот ВУЗ — европейские университеты, в особенности британские, с очень большим вниманием относятся к ментальному здоровью студентов, а мой университет в этом плане лидер среди всех остальных.

Здесь очень внимательны к студентам: ты можешь сдать экзаменационное эссе гораздо позднее, если у тебя сложный период в жизни (неважно, какие это трудности — у тебя может умереть хомячок, а может, ты переживаешь болезненный разрыв отношений).

Когда приближается экзаменационный месяц, ты можешь просто предупредить людей, ответственных за прием эссе, — и получаешь время, чтобы разобраться с собой и потом спокойно сдать экзамен.

Если это нужно дважды в год — окей, и лишь потом нужно приносить подтверждение, справку от врача, но в целом подход очень гибкий.

Для меня это было важно: понимать, как строится менеджмент, как создается комьюнити, которое будет с уважением относиться к потребностям людей. Потому что в Беларуси я слышала немало историй, когда руководители давят на своих сотрудников — и это те вещи, которые невозможно представить себе в западном университете. Здесь очень прислушиваются к твоему мнению, и даже если преподаватель считает его неправильным, тебе дают возможность его высказать и обсудить.

Словом, подытоживает Татьяна Ошуркевич, запросы и возможности совпали — и теперь беларуска учится в британской магистратуре. Магистерская программа длится один год, обучение для иностранцев стоит около £16000 — расценки есть на сайтах университетов и не изменяются посреди года, в отличие от РБ.

«Удивительно, когда ты споришь, а тебе говорят: да-да, продолжайте!»

Можно ли в принципе сравнивать учебу в Белгосуниверситете (а из беларусских ВУЗов у него самое высокое место в международном рейтинге) и Вестминстере?

— На журфаке БГУ у меня были очень большие проблемы, потому что на некоторых парах происходило то, чего в принципе не должно происходить: если ты будешь говорить о политике, у тебя будут самые низкие баллы из всех, — вспоминает Татьяна Ошуркевич. —  Помню вот эту цензуру на парах, мол, давайте-ка будем потише, не будем трогать политику, вообще будем вне всего этого.

И это — журфак, а журналисты как раз те люди, которые следят за политикой и помогают строить крепкие демократические институты.

Конечно, были чудесные преподаватели, которым я очень благодарна, но они не вели профильные предметы — это был, например, менеджмент, литература, но не те предметы, где давали знания именно по журналистике.

И еще один парадокс: у нас преподавали люди, которые давно уже не в журналистике, либо иногда печатались в госмедиа. А для меня уже тогда было очевидно, что госмедиа — мягко говоря, не тот уровень журналистики, к которому я хочу быть причастна.

Когда я приехала в Лондон и пошла на первые пары — наверное, правильно будет сказать, что случился шок. Например, у нас был модуль «Насилие и государство», естественно, мне было много чего сказать, потому что в Беларуси были протесты, с какими-то вещами спорила — и было удивительно, когда ты споришь, а тебе говорят: да-да, продолжайте!

У нас в группе люди из разных стран и культур, и всегда очень жесткие дебаты, например, по вопросу прав женщин — потому что есть мужчины из мусульманских стран, девушки-мусульманки, которые утверждали, что нужно так, а не так, и не нужно давать очень много свободы.

И это очень интересно: ты учишься уважать чужое мнение, даже если кардинально с ним не согласен, а преподаватель помогает не переводить разговор в активный конфликт, а сделать так, чтобы каждый мог высказаться и быть услышанным.

— Практический опыт демократии?

— Знаете, да. И это прекрасный опыт, в некотором смысле даже вызов для тебя: готов ли ты к этой демократии?

Даже за эти несколько месяцев, мне кажется, я очень продвинулась в толерантности. В принципе, всегда считала себя толерантным человеком — но в процессе учебы поняла, что у меня, как и у каждого человека, есть с этим кое-какие вопросы.

А обсуждения на семинарах очень помогают. Во-первых, не бояться высказывать свое мнение, не бояться думать, что ты скажешь что-то «неправильное», то станешь изгоем в обществе и тебя заклюют — нет, это круто, и именно так рождаются новые идеи, и в тебе воспитывают это понимание.

Здесь, наверное, фундаментальное отличие беларусского и британского подхода. Если в БГУ на международной журналистике мы учили какие-то даты, непонятно кому нужные, не применимые на практике (и я ничего из этого сейчас не вспомню), то в Британии это прикладные знания, мы изучаем то, что происходит сейчас.

Когда началась война Палестины с Израилем, мы тоже это обсуждали, хотя в университете много людей из Палестины и были очень острые споры.

Разрыв колоссальный. В университете я вообще не встречаю того иерархического подхода, который есть в нашем обществе — после пар мы с преподавателями ходили выпить пива и поговорить, что происходит. Я не могу себе представить подобное в БГУ, где преподаватель — «бог», а ты — простой смертный студент.

«Иногда чувствуешь себя даже неловко, потому что не привыкла к такому уровню внимания»

Отдельного упоминания заслуживает забота о комфорте студентов. Например, есть бонусы за хорошую учебу, отличники могут подаваться на частичную стипендию, снижая таким образом оплату.

В принципе, коммуникация с администрацией и студенческим советом очень хорошо налажена, отмечает беларуска: на запросы и электронные письма отвечают быстро и по существу, а не формальными отписками. Преподаватели также не отгораживаются глухим официозом, стрессы контрольных и экзаменационных работ сведены к минимуму.

— Кампусы, конечно, совершенно другие, они подстроены под нужды студентов и используют достижения прогресса. Здесь не нужно тащить на пары огромные талмуды из библиотеки просто для того, чтобы показать, что ты читаешь книги. А на журфаке БГУ, насколько я знаю, подобный маразм продолжается и сейчас, и в еще больших объемах, чем раньше.

Здесь на занятиях используются все блага цивилизации: большие проекторы, интерактивные доски, все то, что облегчает усвоение материала и делает процесс интереснее.

И, конечно, в кампусе полно мест, где ты можешь максимально комфортно готовиться к занятиям — есть где купить еду, устроиться на оборудованном рабочем месте за столом, сесть или лечь на диванчике, даже поспать.

Также очень развита система скидок для студентов, их много и самые разные. А если ты занимаешься спортом (в Лондоне спорт — дорогое дело), можно посмотреть, что есть в твоем вузе — университеты организуют «кружки по интересам», ты платишь буквально копейки и получаешь доступ к спортивному залу. Или, если в твоем ВУЗе такого нет — существует система сотрудничества с другими ВУЗами, и тебя подключают к другому университету, я именно так и занимаюсь.

Вообще, многие вещи в британских университетах, подчеркивает собеседница «Салідарнасці», ориентированы на обспечение ментального здоровья студентов:

— Мой ВУЗ постоянно присылает напутствия на следующий месяц, учащихся информируют о ходе конфликта Палестина-Израиль и предлагают психологическую помощь, если тебя это глубоко затронуло. Иногда чувствую себя даже неловко, потому что не привыкла к такому уровню внимания, оно кажется чрезмерным.

А, с другой стороны, понимаю, что как раз благодаря этому студенты показывают отличные результаты, тебе создают все комфортные условия, чтобы ты был сосредоточен на учебе — без стресса, без бессонных ночей и ненужной зубрежки.

«Ни о чем не говорить, ничего не просить — худший из возможных вариантов»

— Знаю многих людей, кто поступает на учебу в Британию, чтобы использовать это как трамплин для карьеры: британское образование действительно открывает многие двери.

Но в моем случае было не так. Хотелось получить знания и разобраться в вещах, которые мне интересны и важны (а здесь, кстати, даже после окончания университета у тебя есть доступ ко всей базе академических текстов и исследований, и это очень круто) — чтобы и моя аналитика была глубже, и в будущем понимать, как должны быть устроены институты демократии в Беларуси, как нужно проводить этот переходный период.

Чтобы у нас не повторилась ситуация, при которой мы получаем второго Александра Лукашенко. Либо, когда некоторые политические деятели говорят о том, что для переходного периода нам нужна хунта — мне очень плохо и очень страшно читать такие вещи, и я хочу сделать все, чтобы таких пассажей в принципе не появлялось.

Поэтому цель — окончить университет, продолжать заниматься аналитикой, рассказывать беларусам о важных вещах.

Наша привычка молча сидеть и ждать, порицание тех, кто «высовывается», заявляет о себе — это передается из поколения в поколение, и закрепляется мысль о том, что нормально не выделяться, не расти, не говорить о своих сильных сторонах.

Но жизнь в демократии показывает, что все это как раз нормально и способствует росту, появлению лидеров. А ни о чем не говорить, ничего не просить — худший из возможных вариантов, потому что ведет только к застою и стагнации.

Читайте еще:

Саша Раманава: «Цяпер перыяд ахалоджвання да пратэснага парадку дня і пошуку новых аўдыторый і стратэгій»

«Беларусь мяне здзівіла». Гісторыя паляка Альбэрта Ежы Вяжбіцкага, які вядзе тэлеграм-канал па-беларуску

«Защиты не предусмотрено» и «мордой в пол». Белорусский юрист и иностранные журналисты обсудили, как за ними следят