Как работают украинские журналисты, живущие в оккупации и в прифронтовых городах

По воспоминаниям директора и редактора издания Михаила Кумока, последние экземпляры газет типография, входящая в медиахолдинг, напечатала в последний мирный день — 23 февраля.

Михаил говорит, что с начала оккупации редакция называла вещи своими именами: войну — войной, оккупантов — оккупантами. Но это продолжалось недолго. 11 марта в редакционном чате написали, что россияне собираются допросить двух журналисток, живущих под Мелитополем. 

По словам Кумока, он посоветовал этим журналисткам говорить: «Все вопросы к редактору, мы ничего не знаем». Журналисток отпустили, и они смогли уехать с оккупированной территории. «Так 11 марта мы приостановили работу из-за прямой угрозы моим сотрудникам, а это десятки людей. Жизни важнее всего на свете», — объясняет Михаил.

Он тоже вскоре вынужден был уехать из Мелитополя. Ему поступали угрозы, а потом оккупанты явились к нему домой, забрали системный компьютерный блок и документы на квартиру. 

«Тогда мы полностью прекратили нашу работу, а в начале этого лета возобновили работу сайта. Верим в нашу победу и в то, что вскоре вернемся домой. Я тоже вернулся к работе, редактирую тексты, готовлю публикации, а также занимаюсь журналистскими расследованиями», — говорит Михаил.

Мелитополь до войны был по большей части русскоязычным регионом, и раньше сайт был русскоязычным, но Михаил принял решение полностью перевести его на украинский язык. На украинском языке будет выходить и газета.

Сейчас вся редакция сайта работает дистанционно, переписка ведется в What­sApp и в других мессенджерах, где есть функция сквозного шифрования.

Информацию журналисты получают из разных источников, порой довольно неожиданных. Редакция мониторит, например, разные паблики российских оккупационных войск и коллаборантов. 

«…Они часто выкладывают важные новости. Мы проверяем их по своим каналам и только потом публикуем», — рассказал Михаил.

Украинская журналистка херсонского медиа «Вгору» Ирина Ухварина живет и работает в Херсоне. Это деоккупированный украинский город на юге страны, все еще находящийся под ежесуточными артиллерийскими обстрелами со стороны армии РФ. По данным британской разведки, Херсон подвергается обстрелам гораздо чаще других городов в Украине. Хотя во время оккупации тут было тихо. Теперь же за сутки тут может происходить до полусотни взрывов артиллерийских снарядов. 

Но Ирина говорит, что работать стало легче, потому что во время оккупации люди не доверяли друг другу из-за страха предательства. 

Этот страх ушел с возвратом города под контроль Украины, но появился другой — страшно спрашивать: «Как ты?» «Страшно услышать, что кто-то погиб, [снаряд] прилетел в дом или же случилось какое-то другое несчастье», — объясняет журналистка.

Также Ирина и ее херсонские коллеги никогда не публикуют фотографии с мест обстрелов и даже не пишут о подробностях случившегося. Ракурс фотографий выбирают так, чтобы не было привязки к местности. Это делается для того, чтобы не помогать российской армии наводить орудия. 

Кроме того, херсонские журналисты не пишут о каких-либо событиях в городе, даже если это раздача гуманитарной помощи. Эту информацию передают друг другу с помощью сарафанного радио. 

По словам Ирины, это делается для того, чтобы не дать российским войскам узнать о местах скопления людей, иначе есть опасность, что это место подвергнется обстрелу.

В качестве примера такой тактики российской армии в отношении мирного населения журналистка приводит случай мощного обстрела в декабре прошлого года центра города и местного супермаркета «Сильпо» в Херсоне. Тогда погибли 7 человек. 

«Я написала заметку, что наконец-то в Херсоне заработал наш любимый магазин. Это место встречи херсонцев, которые не виделись практически год. На следующий день после публикации туда прилетело. После этого не анонсируем никаких событий в городе», — рассказала Ирина.

Андрей Яницкий, редактор Института по освещению войны и мира (IWPR) в Украине, говорит, что работа живущих в оккупации журналистов значительно отличается от работы тех, кто находится на освобожденных территориях, которые подвергаются постоянным обстрелам со стороны российских войск. 

Например, те, кто работает в оккупации, скрывают свои имена и переписываются только в безопасных мессенджерах, включая What­sApp и Sig­nal. Андрей советует таким журналистам общаться только с теми, кого они знают и кому доверяют, пользоваться почтой Pro­ton­Mail и одноразовыми телефонными карточками и придумать имена, которые нельзя было бы связать с их личными данными.

Он не советует тем, кто находится в оккупации, делать фото или видео, особенно этот касается чьих-то задержаний. Относительно безопасно можно фотографировать только какие-то туристические объекты, так как их снимает много людей. Но и при этом лучше вести себя осторожно, чтобы спецслужбы не смогли идентифицировать вас через наружные камеры наблюдения.

Журналистам же, работающим в зоне боевых действий, наоборот, не стоит скрывать свои данные. В этом случае анонимность неоправданна, считает он. Ведь реальные фамилия, имя, биография и фотография повышают доверие к публикации. 

«Чем больше читатель знает про журналиста, тем больше доверия к его материалу», — объясняет Андрей.

Журналистам, работающим в зоне боевых действий, обязательно нужно пройти курсы первой медицинской помощи. Они должны знать, что делать во время ракетных и артиллерийских обстрелов, должны носить бронежилеты и каски с надписью PRESS, чтобы их могли идентифицировать украинские военные. 

В Украине журналисту, работающему на фронте или в регионах, которые подвергаются обстрелам, нужна  аккредитация украинского Генштаба. По словам Андрея, получить такую аккредитацию сейчас стало сложнее. Кроме нее, украинские военные часто требуют, чтобы у журналистов было редакционное задание или письменное разрешение на работу журналистов от пресс-офицера бригады (военного представителя, сопровождающего съемочные группы на линии фронта), которую журналисты собираются снимать. 

«К сожалению, из-за таких сложностей журналисты часто представляются волонтерами, которые помогают людям и заодно снимают истории войны. Очень часто все зависит от личных контактов журналистов или фиксеров с пресс-офицерами бригад», — объясняет Андрей.

По его словам, взаимодействие журналистов и пресс-офицеров часто осложнено тем, что задачи у них разные. Пресс-офицеры, кроме обеспечения физической безопасности журналистов, должны заботиться о том, чтобы не были разглашены военные секреты, включая расположение войск, наличие техники, размер личного состава. Журналистам же необходимо зафиксировать реальную ситуацию. И иногда по неосторожности они могут выложить в открытый доступ чувствительную информацию, которая вредит Вооруженным силам Украины. 

В качестве примера Андрей приводит недавний репортаж американского издания Forbes о вводе в зону контрнаступления в Запорожье 82‑й отдельной десантно-штурмовой бригады ВСУ. Заместитель министра обороны Украины Анна Маляр сообщила, что после выхода материала российские войска за сутки нанесли по этой бригаде пять авиаударов. Маляр назвала свой пост «Цена заголовков».

Пресс-офицеры также помогают обеспечить безопасность журналистов. Андрей напоминает, что в начале войны в Украине погибло много журналистов, одной из причин было несоблюдение правил безопасности работы на фронте, которые включают ношение бронежилетов и касок. Всем журналистам, работающим в таких условиях, также нужно пройти курсы по тактической медицине и оказанию первой медпомощи.

«В начале войны все резко стали военными журналистами. При этом практически ни у кого не было броников и касок, а тем более знаний, что делать при обстрелах или ранениях. При этом многие журналисты пытались попасть на самые опасные участки фронта, получали ранения и могли быть убиты», — говорит Андрей.

После деоккупации северных регионов Украины значительно сузилась линия фронта — из-за этого Генштабу стало легче контролировать работу журналистов. К каждой съемочной группе, работающей на фронте, приставлялся пресс-офицер. К тому же запрещалось посещение зоны боевых действий без бронежилетов и касок. Журналисты стали гибнуть реже.

Но, по словам Андрея, сложности в отношениях между журналистским корпусом и армией остаются. Военные часто меняют правила работы в зоне боевых действий без обсуждения с журналистами. Иногда их решения недостаточно аргументированны.
Недавно работающие в Украине журналисты раскритиковали новые правила работы на фронте, введенные Генштабом. Речь идет о введении трех зон для регуляции работы журналистов: зеленой, желтой и красной. В зеленой зоне разрешена работа журналистов в свободном формате, в желтой — исключительно в сопровождении пресс-офицера, а в красной зоне работа журналистов запрещена.

Начальница объединенного координационного пресс-центра Сил обороны юга Украины Наталья Гуменюк объяснила в комментарии государственному интернет-порталу АрміяIn­form, что новые правила введены не для того, чтобы затруднить работу журналистов, а «для правильной организации работы с учетом потребностей армии». 

«Журналисты всегда хотят большей свободы, и это нормально», — подытожил Андрей Яницкий.

Чытайце яшчэ: 

Основатель «Рогачев Онлайн» объявил о закрытии проекта и отказе от гражданства

«Ëсць спосабы». Мінчук расказаў, як ён і яго сябры мінімізуюць рызыкі чытання незалежных СМІ

Паляшук з хітрынкай. Сябры і калегі — пра Алеся Любенчука