Оля Ерохина. Маленькая журналистка большого города

– Ольга, когда у вас возникло желание первый раз что-то написать?

– В 2003 году. Это было обязательно для поступления. Я вообще изначально собиралась поступать на романо-германскую филологию, не планируя быть журналистом. Меня отговорили. Скорее, дедушка повлиял, потому что он был журналистом. Да и родители объяснили, что после романо-германской филологии светит карьера учителя. А на международной журналистике смогу хотя бы языки выучить. Правда, языки до поступления знала лучше, чем когда меня позже учили. Но я все равно ни о чем не жалею. Первые мои тексты появились еще в 11 классе, ради поступления. Как правило, многие в восемь лет начинают писать стихи… Кстати, я никогда стихов не писала и до сих пор не умею.

– А какой любимый жанр в журналистике?

– Интервью. Это самый сложный жанр для меня. Потому что раскрыть собеседника очень тяжело, надо серьезно погрузиться в диалог. Репортажи – самое легкое из того, что может быть. Мне нравится, когда разгорается какой-нибудь скандал, где что-то нужно выцепить, что-то узнать, чего другие не узнают. Культурные репортажи мне интересно читать. Но сама я не умею писать о культуре, для меня это скучно. Однако я преклоняюсь перед людьми, которые это могут. О картине, о выставке мне интереснее и проще прочитать, чем написать.

Люблю освещать текущие события, когда что-то где-то происходит.

Вот недавно было принято 666‑е постановление, которое взволновало индивидуальных предпринимателей и покупателей. Согласно этому документу, каждая партия ввозимого из-за рубежа товара (продуктов питания, одежды, электротехнических бытовых приборов, автомобилей и т. д.), подлежит санитарно-гигиенической экспертизе. Что, скорее всего, вызовет рост цен на заграничные товары… Я добилась, чтобы меня пустили в лабораторию. Вот это было интересно!

– Сложно было туда попасть?

– Всегда сложно попасть туда, где хозяева – государственные служащие. Часто не хотят пускать. Ты добиваешься, просишь: ну, пожалуйста, ну можно мы придем? Наконец попадаешь туда часа на два с половиной, ищешь, изучаешь… Потом согласование проходишь. Это тоже очень сложно – убедить госслужащих написать попроще. Ведь это не медицинский вестник, все должно быть понятно для широкой аудитории читателей. Добиваешься, и текст выходит. Это здорово!

А вообще я не вижу проблемы для журналиста куда-то попасть. Просто кому-то три раза надо позвонить, а кому-то – десять. Надо стараться, пробиваться. Мой дедушка всегда говорил: не пускают в двери – лезь в окно.

– О чем был самый интересный, запоминающийся репортаж?

– Когда ты пишешь каждый день, когда макет газеты утвержден, а на следующий день ты снова идешь за новым материалом, сложно выделить что-то одно. Мне запоминаются те репортажи и интервью, где приходится переступать через себя.

Вот, например, когда я работала в другой газете, много писала про Белорусское общество Красного Креста. Описала со всех сторон все, что знала и что смогла намониторить. А потом узнаю, что у них есть одно очень нужное движение: сестры милосердия Белорусского Красного Креста ухаживают за одинокими пожилыми людьми, которые не могут сами себя обслужить. Причем это действительно одинокие люди, у которых нет никого из родственников. Там работают потрясающие женщины, как правило, они уже на пенсии. Работают за сущие копейки, которые даже деньгами назвать нельзя.

Я договорилась с одной из сестер милосердия встретиться и пройти по адресам, чтобы сделать репортаж о том, как все происходит. Она завела меня в первую квартиру, где от невыносимого запаха начинали слезиться глаза… Когда человек лежит и ходит под себя 24 часа в сутки, то, как бы ты ни убирал, этот тяжелый запах будет присутствовать всегда. Я переборола себя, а когда вышли на свежий воздух, сестра милосердия сказала: «Молодец. Я тебя проверяла. Потому что предыдущая журналистка просто убежала». И мы пошли по другим адресам, где уже не было такого запаха, не было таких ужасных страданий.

Такие моменты из реальной, но закрытой от постороннего глаза жизни, запоминаются. Потому что приехать на машине, например, на выставку, что-то спросить, записать, а потом рассказать – всегда проще.

А еще запоминается, когда ты пробиваешься туда, где тебя не ждали, где ты вообще не должен был оказаться.

Когда всех напугала африканская чума свиней, в доме СНГ, по-моему, встречались ветеринары Беларуси, России, Украины, Литвы и Польши, чтобы найти решение проблемы. Туда пригласили журналистов только из президентского пула, а я не вхожу в их число. Однако я узнала о месте и времени этого мероприятия и прошла, чувствуя себя как свой среди чужих или чужой среди своих. Я стояла с диктофоном и смотрела в потолок, не имея возможности задать вопрос, потому что это могло бы меня рассекретить. Я все записала и сделала эксклюзивный репортаж без ссылок на информагентства, которые, разумеется, уже выдали соответствующую информацию.

– А были моменты в начале пути, когда во время интервью не хватало слов, вопросов, зато присутствовали растерянность и страх?

– Да, были. Но и там я переступала через себя, через свои страхи. Надо сделать – значит надо. Ведь тебя послали на задание, тебе необходимо задать вопросы… Это всегда очень сложно. Ты представляешься журналистом конкретного издания и ты отвечаешь за свои слова. Это всегда ответственность – отвечать за свои слова.

Это своего рода квест, преодоление себя. Ты от этого адреналин получаешь. На первом этапе, конечно, у всех было такое.

– Не было ли желания все бросить? Не было ли осознания того, что выбрана не та профессия?

– Такое, наверное, возникает у всех людей. Когда ты сильно устаешь и тебе хочется отдохнуть, кажется, что другая профессия гораздо легче. Но это же на самом деле не так. Со стороны всегда чужая профессия кажется проще.

Что может быть проще, например, чем работать официантом? Но ведь на самом деле это очень тяжело: постоянно находиться на ногах, всем угождать…

А потом понимаешь, что просто нужна передышка.

– А бывает такое, что нет вдохновения и просто не пишется?

– Бывает. Но ты все равно пишешь. Открываешь Word и пишешь. Если совсем не можешь, пишешь рубрику, пишешь заголовок, фамилию. На листике можешь написать, заменить Word на текстовой файл. Материал не может не выйти! Это же не личный блог, когда ты можешь написать, а можешь и не написать. Надо находить интерес в чем-то, находить что-то, что другие журналисты пока еще не нашли: какую-то цифру или факт, разговорить собеседника. В этом есть какой-то свой драйв.

– Журналист, на ваш взгляд, это профессия или призвание?

– Да у нас в редакции не у всех журфаковское образование! А есть множество журналистов с образованием, которые не умеют писать. Но научиться этому можно.

Вот я журналист, пишу на экономическую тематику. С точки зрения мировой журналистики это не совсем правильно. Я не разбираюсь в экономике. Моя задача состоит в том, чтобы найти эксперта, который мне все грамотно разъяснит, чтобы я это переварила и донесла читателю, который тоже не экономист. По правилам мировой журналистики экономической журналистикой должен заниматься экономист, который умеет простыми словами объяснять читателю, что происходит. Что такое биржа и как проходят торги, например.

Но научиться писать можно, в этом ничего страшного нет. Просто одних можно научить, а у других есть талант.

К нам приходят студенты на практику. Некоторые приходят за месяц два раза. Напишут один текст, а потом просят написать им характеристику. А кто-то безвылазно сидит в течение года-двух-трех, и его не берут, потому что он студент…

–Неудачные репортажи случались?

– Да, бывали. Но я со второго курса работала в газете, где был такой замечательный редактор, который меня направлял и учил, мол, так нельзя, а так правильно. Я иногда сейчас даже перечитываю то, что писала раньше, и мне не нравится. Но все равно учишься на ошибках. Неправильно считать, что коль ты пришел в журналистику, то сразу напишешь интересный текст. Я сама скорей научилась писать, чем имела врожденный талант.

 – Как справляетесь с критикой в свой адрес?

– Отвечаю: «Спасибо за комментарий, учтем».

– А в душе не трогает?

 – Если критика неконструктивная, она меня вообще не трогает. А если человек указывает на ошибку, то ее нужно действительно исправить и впредь такого не допускать. Это, скорее, претензии к себе, что ты ее допустил.

Люди разные бывают, разные читатели, разные мнения. Всем понравиться невозможно. И не будешь ведь каждый раз тратить свои нервы, эмоции на негатив, тем более что в нашей профессии и так нервы горят, хватает эмоций и негатива. 

– Как находите информационные поводы?

– Прежде всего через ленту новостей. Это также письма от партнеров, блогерские посты. Может кто-то из читателей позвонить. Очень часто звонят, поэтому с ними важно вежливо общаться и нельзя ссориться. Читатели часто высказывают конструктивную критику. Звонят и жалуются или чем-то недовольны. Например, что написали об этом, а не о том. Но и благодарят. Из колоний письма приходят – познакомиться (смеется). Или описывают свои истории, просят разобраться, рассказывают о том, что их осудили незаконно.

– Случались ли казусы в работе?

– Был смешной случай, когда я написала про застройщика, который обманул дольщиков. Он должен был построить два дома (он их до сих пор не построил). Там была отлаженная схема пирамиды: когда деньги на строительство дома разбазарены, объявляется строительство нового здания, а деньги, взятые на него, идут на достройку первого. Я про него писала по материалам суда, в том числе рассказывая про опись его многочисленного имущества. Я не первая написала о нем. Написала – и пошла в отпуск.

Тут звонят из редакции и говорят, что меня ищут, хотят со мной поговорить. Я звоню директору предприятия, мне назначают встречу, на которую «герои» приходят вдвоем и начинают мне угрожать. С матами, обещая по судам затаскать. А я сижу, мне так «хорошо», ведь только в отпуск начался. И говорю: вы знаете, я сейчас могу встать и уйти, потому что я в отпуске. Они немного успокоились, потребовали написать опровержение. Предложила им письменно предоставить мне конкретные факты, на которые они хотят увидеть опровержение. Ждала неделю, вторую, уже из отпуска вышла. И тут выяснилось, что директора посадили. Мне кажется, это смешно. Каждый день что-то смешное происходит.

– Сложно работать в большом городе или, наоборот, проще?

 – Я выросла в Минске и не считаю его большим городом. Здесь самое интересное происходит в центре.

Когда я проходила распределение, то предварительно меня хотели отправить в Вилейку в газету «Шлях перамогi», но потом распределили в «Вечерний Минск». На выставке СМИ я подошла к стенду Минской области, нашла районную газету «Шлях перамогi» и поняла, что там, наверное, очень скучно работать. Ну первый месяц интересно, когда про доярку напишешь, про комбайнера, еще про кого-то. Но потом, наверное, станет очень скучно. Все-таки в Минске происходит больше событий.

Вот в Москве, мне кажется, тяжелее работать. Город большой, людей больше, событий больше. И все интересно, а про все не напишешь. В Нью-Йорке еще сложнее.

– А что бы вы изменили в нашей белорусской журналистике?

– О! Я бы убрала дотации государственных СМИ, тогда была бы честная конкуренция. А так конкуренции между государственными изданиями нет, они как бы отдельно существуют. А другие между собой как бы конкурируют. Вот если вообще убрать госдотации, была бы здоровая конкуренция.

Еще я ввела бы больше практики на журфаке. Ты пропускаешь пары, ты работаешь вместо того, чтобы учится. Хотя… С другой стороны, те, кто работал и учился, и сейчас работают. А те, кто только ходил на занятия, сейчас почти никто не работает в журналистике.

Еще я бы доплачивала редакторам, которые берут шефство над студентами и практикантами. Потому что это тяжелый, постоянный труд. Еще я изменила бы

Закон о СМИ.

– Что ненавидите в работе журналиста?

– Расшифровывать текст с диктофона. Это самое отвратительное, что можно придумать. Я бы дала Нобеля тому, кто бы изобрел что-то, что поможет снять с диктофона запись. Я знаю, что есть такие англоязычные программы. Снимают они не очень хорошо, но…

– А что нравится в профессии, чем она, на ваш взгляд, хороша?

– Нравится, когда быстро согласовывают тексты с минимальным количеством правок.

А еще у меня сейчас такое количество друзей, что отказаться от них я не в силах. Эта профессия дает смелость, самокритику, воспитывает силу воли. Интересно что-то переступать, куда-то идти, что-то узнавать.

– А негатив, если есть, то в чем?

– Времени свободного мало.

– С чего тогда начинается утро?

 – С просмотра ленты новостей. Сначала, конечно, с кофе. Без него у меня вообще глаза не открываются. Сварю себе кофе, сделаю завтрак и пока ем – просматриваю новости.

– Есть профессиональная мечта куда-то попасть, взять у кого-то интервью?

– Я когда-то ответила шуткой на аналогичный вопрос украинской журналистки, что хочу взять интервью у Лукашенко, чтоб он всю правду рассказал, но это нереально.

Хотела бы взять интервью у какого-нибудь знаменитого американского журналиста. Мне интересно было бы, например, поговорить с Познером. Хотя я не уверена, что готова брать у него интервью – для этого нужно еще расти. Но…

Интересно писать тексты про то, о чем еще никто не писал. Попасть туда, куда еще никого не пускали, например в секретное бомбоубежище.

– Ваш совет школьникам, которые мечтают стать журналистами?

– Хорошо подумать об этом. Это очень тяжелый труд, и ты должен это понимать. Если ты журналист, ты работаешь 24 часа в сутки. Ты не можешь абстрагироваться от новостей, ты можешь сделать это на короткое время, во время отпуска или когда выезжаешь на природу и отключаешь телефон. Но такое случается очень редко. Тяжело постоянно быть наготове.

Хотя у меня есть знакомые журналисты-аналитики, которые пишут раз в неделю, раз в месяц. Они не будут срываться посреди вечеринки, чтобы написать репортаж, потому что произошло что-то. А я из тех, кто будет.

Мой папа, когда я поступила на журфак, пошутил, что «журналисты или психи, или алкоголики». И он прав.

 –Вы немного псих?

– Немножко и того и другого.

– Наверное, эти слова можно адресовать ко всем творческим людям.

– Я рисовать не умею, петь не умею, стихов, книжек не пишу. Не знаю, творческий ли я человек. Блог в ЖЖ у меня когда-то был, но он очень быстро загнулся. Мне не нравится интерфейс. В ФБ более интересно.

– А не боялись из журналиста превратиться в блогера? Их у нас сейчас не очень любят.

– А я люблю блогеров! Они классные ребята. От них приходит много информации.  Не все всегда можно успеть. У блогеров можно прочитать что и где произошло. Они формируют общественное мнение: что интересно, а что нет. Вот, например, темы парковок, курения в общественных местах. Я не думала, что это вызовет какую-то бурную реакцию. Но, оказывается, вызывало, и такую, что некоторые порвать друг друга готовы во время дискуссий. И ты понимаешь – надо написать об этом. Вот я сейчас написала про антитабачный закон – у меня там больше ста комментариев.

У многих блогеров огромное количество друзей, много подписчиков, их знают, к ним прислушиваются. С ними всегда можно поспорить, ведь это не «звезды». Я не знаю, как они зарабатывают деньги, еще не поняла, но, на мой взгляд, многие из них очень крутые ребята.