Борис Навасардян: Власти любят воспринимать СМИ как некий приводной ремень

Новые СМИ только ускоряют кризис

— Борис, в Беларуси журналистика меняется просто на глазах. Расскажите, пожалуйста, о скорости и качестве перемен в армянской медиасреде.

— Действительно, журналистика меняется даже не из года в год, а из месяца в месяц. Развился серьёзный феномен, который называют гражданской журналистикой. Возросла активность социальных сетей в информационном пространстве. В этом процессе участвует огромное количество людей, проявляются новые таланты, часто пишущие куда более интересно и привлекательно нежели профессиональные журналисты.

Традиционные же средства массовой информации находятся в глубочайшем кризисе. Современным СМИ не удается привлечь то читательское внимание и обеспечить ту степень оперативности, которыми обладают соцсети.

Если говорить сугубо об армянской журналистике, то в декабре в Армении пройдут парламентские выборы, и политические деньги, обеспечивающие в большой степени существование многих наших СМИ, уйдут из медиа-рынка.

В моей стране смысла тратить деньги на содержание дорогостоящих традиционных СМИ вообще не будет.

Рынок армянских СМИ очень маленький. Наши медиа, кроме как в самой Армении и в странах, где есть армянская диаспора, больше нигде не востребованы. Поэтому было бы наивным рассчитывать, что рыночные механизмы полностью компенсируют уход политических денег.

Это прекрасно понимают и новые армянские власти, предпочитающие всё больше в качестве медиатора и коммуникатора использовать те же социальные сети.

Организация, которую я возглавляю, всегда выступала за развитие средств массовой информации, политику, влияющую на развитие информационной сферы. Те принципы и те ценности, которые мы старались продвигать в Армении, рано или поздно утверждали себя в медийной среде.

Хочу провести параллели с тем, что происходит в Беларуси.

Несколько лет назад в Армении группа средств массовой информации выступила с инициативой о внесении изменений в закон об авторских правах. Они хотели зафиксировать собственность на факты, которые в соответствии с международными стандартами не могут считаться объектами авторского права, поскольку не являются продуктом творчества. Эти СМИ хотели закрепить за собой право пользоваться исключительными источниками информации, обязать всех остальных спрашивать разрешение их распространять, а в каких-то случаях даже платить за это. И в значительной степени им это удалось.

Должен сказать, эта законодательная инициатива, хотя и получила поддержку в парламенте, была настолько абсурдной, что практически не могла быть реализована на практике. Но разделительная линия между привилегированными СМИ, имеющими доступ к эксклюзиву, и их менее удачливыми коллегами всё же была проведена.

— Насколько я знаю, в Армении ведомство, подобное нашему Министерству информации, было упразднено несколько лет назад именно по Вашей инициативе.

— Мининформ был ликвидирован не без участия нашей организации. И ничего страшного не произошло. Это повлияло на ситуацию со СМИ в стране только в лучшую сторону.

— Выходит, победили Вы и Ваши сторонники?

— После «бархатной» революции в Армении позиции упомянутого выше медийного «истеблишмента» в известной степени пошатнулись. Он до сих пор выражает крайнее недовольство тем, что новые власти страны для общения с обществом предпочитают им социальные сети, и  прежние фавориты теряют все свои преимущества на рынке. Вполне логично, что их беспокоит вопрос дальнейшей выживаемости и благополучия. Они озабочены тем, что их публикации, ставящие под сомнение значимость революции, вызывают возмущение у активистов новых медиа.

Здесь надо пояснить, что армянские граждане, в том числе активисты социальных сетей, чувствуют себя защитниками завоеваний революции. И любое поползновение на ее достижения и лидеров вызывает сильное желание «бросаться в бой». Но они используют исключительно вербальный арсенал, в худшем случае — приемы сетевой конкуренции. Не более того.

Право критиковать, высказывать свою позицию не является монополией профессиональных журналистов, им могут пользоваться все граждане. В качестве объекта критики они вправе выбирать и сами СМИ.  

Другая проблема, которую сейчас поднимает часть армянского медийного сообщества, заключается в том, что некоторые, не очень воспитанные представители новой власти пытаются высказывать СМИ недовольство теми или иными публикациями, каким-то образом направлять их деятельность. Но против этого есть очень простая и эффективная контрмера.

Ты просто посылаешь этих «невоспитанных» куда подальше и продолжаешь делать то, что считаешь нужным. Я уверен, что после этого никаких негативных последствий для СМИ не будет. Но всё-таки эта ситуация вызывает дискомфорт у некоторых СМИ, потому что они привыкли быть в хороших отношениях с представителями властей: следовать их инструкциям, а взамен получать определенные привилегии.

— Насколько новая власть популярна в Армении?

— Власть сейчас пользуется просто беспрецедентной популярностью. Хотя есть для неё и определённая негативная динамика, связанная с  тем, что деятельность правительства во многих направлениях неэффективна. И не все кадровые решения, принимаемые новым руководством, получают одобрение со стороны общественности.

Премьер-министр Армении и лидер революции Никол Пашинян вынужден все эти бреши в репутации новой власти затыкать собственным авторитетом.

Например, когда в сентябре проходила кампания по выборам Совета старейшин (органа местного самоуправления) Еревана, Пашинян вместо всех своих срочных и важных дел вынужден был ежедневно лично участвовать в агитации за свою политическую силу —  предвыборный блок «Мой шаг». Эта ситуация повторилась спустя месяц на других муниципальных выборах. Естественно, не все относятся к этому позитивно.

Кредит доверия у власти по-прежнему большой, но не думаю, что его стоит так разбазаривать.

Со многими азербайджанскими коллегами сохранились тёплые отношения

— Насколько мне известно, раньше Вы время от времени ездили в Баку, а сейчас туда не пустили даже футболиста английского «Арсенала» Генриха Мхитаряна. О сотрудничестве армянского пресс-клуба с азербайджанским можно уже забыть?

— Эта ситуация интенсивно освещалась и в то время, когда Генрих Мхитарян играл за дортмундскую «Боруссию», которой выпало играть с ведущим азербайджанским клубом, и сейчас, когда в одну группу с ним попал «Арсенал».

Это лишний раз подчёркивает тот факт, что независимо от того, чем занимается человек с армянской фамилией, и даже независимо от того, гражданином какой страны он является, приезжать в Азербайджан, играть там в футбол или освещать какие-то события он, к сожалению, не может. К примеру, в свое время в Азербайджан не смог попасть болгарский журналист, имевший фамилию, оканчивавшуюся на «-ян». Такие же ситуации были и с музыкантами. Самый курьёзный случай, когда армянину, участнику музыкального коллектива из Турции, самого близкого и дружественного Азербайджану государства, было запрещено посетить эту страну. Когда на Южном Кавказе начал работать региональный офис американского фонда «Евразия», его возглавлял гражданин США с армянской фамилией. И, будучи руководителем организации, выдающей гранты в том числе на проекты в Азербайджане, он в течение нескольких лет так и не смог ни разу попасть в Баку.

Таких эпизодов огромное количество. Причем на рубеже 1990‑х и нулевых годов возможностей было гораздо больше. Тогда несколько групп армянских журналистов и представителей гражданского общества, я в том числе, посещали соседнюю страну в рамках совместных инициатив. С тех пор сохранились тёплые отношения со многими азербайджанскими коллегами. Если же какие-то армяне попадают в Азербайджан сегодня, это, как правило, используется для политических спекуляций и пропаганды.

Отношения между нашими странами не улучшаются, как и между армянскими и азербайджанскими журналистами, представителями любых профессий. И случай с Генрихом Мхитаряном тому подтверждение. Остается надеяться, что когда-нибудь интенсивность контактов восстановится.

— Борис, Вы публиковались и публикуетесь в периодических изданиях Армении, России, США, Великобритании, Германии, Украины, Болгарии, Латвии, Монголии, Литвы. Как у Вас получилось сотрудничать со СМИ стольких стран мира?

— Ну, это больше относится к периоду последних лет существования Советского Союза и первых лет независимости Армении. Были такие сетевые организации, заказывавшие статьи для их распространения в других странах. Агентство печати «Новости» (АПН) часто прибегало к моим услугам, поэтому публикации появлялись в тех странах, которые вы перечислили. Но, справедливости ради, это были такие лёгкие истории, разъясняющие, что такое Армения в науке, спорте, культуре, искусстве и в других родах деятельности.

В начале девяностых был повышенный интерес к ситуации в Нагорном Карабахе.

Я бы хотел рассказать о недавнем и печальном опыте. Во время армянской «бархатной революции» в апреле 2018-го ко мне обратились коллеги из британской газеты The Inde­pen­dent с просьбой описать настроения армянского общества в эти революционные дни, рассказать, что людей вдохновляет, как они всё это воспринимают эмоционально и психологически.

Естественно, как добросовестный и исполнительный человек, я сконцентрировался на заказанных темах. После этого мне прислали ссылку на статью в сетевой версии The Inde­pen­dent. Я увидел, что в мой текст вставлены какие-то куски материалов из информационных агентств, посвященных ситуации в Армении. И всё это выглядит так, словно эти ссылки, не всегда верно отражающие положение дел, вставил я сам. Естественно, я высказал возмущение по этому поводу знакомому коллеге из редакции этой газеты, сказав, что, если у них был интерес к оперативным политическим событиям, а не только к общественным настроениям, я бы сам написал о них куда точнее и интереснее. А так получалось, что я согласен с интерпретацией, далеко не во всем соответствующей действительности.

Пришлось потребовать снять публикацию с сайта, не размещать ее в печатной версии The Inde­pen­dent, а заодно отказаться от солидного гонорара. Подобные случаи довольно частые, особенно в последние годы. И некоторые коллеги, регулярно сотрудничающие с зарубежными СМИ, вынуждены соглашаться с вмешательством в их тексты, приводящим к искажению смысла. Поэтому ограничиваю свою работу с зарубежными СМИ.

Только интервью в прямом эфире или, когда безоговорочно доверяю конкретному коллеге.

Молодёжь не готова учитывать важные уроки начала девяностых

— Вы родились в Ростове. Как сильно повлиял на дальнейшую судьбу этот город?

— Самые лучшие и беззаботные годы связаны именно с этим городом. Я родился в семье военнослужащего, поэтому мы много путешествовали. Но Ростов для меня всегда оставался самым близким городом с колоритными, эмоциональными людьми, свободными и открытыми отношениями. Всё это сильно на меня повлияло. Особенно я благодарен студенческим годам в Ростовском университете на отделении журналистики. Моему поколению журналистов очень повезло получать образование именно там.

У нас была крайне либеральная для семидесятых годов атмосфера. То есть даже такие свойственные реалиям того времени события, как выборы секретаря комсомольской организации или студенческого профкома проходили демократично. Зачастую, даже вопреки воле партийного руководства университета, попыткам давления, нам удавалось отстоять свой выбор.

Те годы во многом сформировали мои взгляды на жизнь, и когда произошли события конца восьмидесятых — начала девяностых, у меня не возникали вопросы, должно всё меняться в моей стране или нет. Я думаю, что в этом была большая заслуга периода студенчества.

— Насколько сильна ностальгия по советским временам в Армении, уходит ли она вместе со сменой поколений?

— Ну, естественно, смена поколений меняет отношение к прошлому. А поскольку молодые люди уже сильно влияют на общественные настроения в Армении, они не несут в себе никакого наследия советских лет. Они не помнят даже время, когда страна обретала независимость. Помимо безусловного позитива это содержит в себе и вызовы, и проблемы…

Молодёжь, определяющая ход значимых процессов в стране, не готова учитывать важные уроки начала девяностых. Многие ошибки того времени повторяются и теперь.

А у старшего поколения, особенно в регионах Армении, есть ностальгия по тем временам, обусловленная исключительно нынешним материальным положением, отсутствием тех минимальных социальных гарантий, которые обеспечивала советская система. Для людей, которые сталкиваются с многочисленными ежедневными проблемами, видится привлекательным возвращение тех гарантий.  

Но думаю, что эта ностальгия уходит. Тем более, что моим соотечественникам свойственны инициативность, стремление самостоятельно решать свои вопросы, не полагаясь исключительно на государство. Поэтому те изменения, которые происходят после революции, условия, создаваемые для свободного созидания во благо себе и стране, уверен, позволят окончательно забыть о сытой жизни в советской тюрьме.

Перед записью еженедельной передачи Пресс-клуба на одном из общенациональных телеканалов Армении. Ее основным ведущим является Борис Навасардян

Очень быстро представители новых властей стали относиться к СМИ как к своей собственности

— Вы работали во время распада СССР в «Республике Армения». Я так понимаю, и это издание, и Вы сами как известный журналист сделали довольно большой вклад в обретение Арменией независимости. Если коротко, как это происходило?

— Вы знаете, решение идти в парламентскую газету, которая фактически являлась главным информационным органом новой власти, я принял довольно быстро — долго думать в тот динамичный период не приходилось. Кстати, декоммунизация у нас произошла в июле-августе 1990-го года, когда Советский Союз ещё существовал. Посредством выборов в Верховный Совет тогда еще Армянской ССР к власти пришли альтернативные коммунистам силы.

К тому времени мы с группой коллег уже затеяли издание собственной, частной газеты «Зеркало», которая начала издаваться ещё до выхода в свет «Республики Армения». Я уже тогда избрал для себя принцип не иметь больше отношений с государством как с работодателем, а заниматься своим профессиональным делом исключительно на условиях независимости. Команда, собравшаяся в нашей редакции «Республика Армения», меня убедила, что мы не позволим никаким властям диктовать нам свои условия. И, оставаясь органом парламента, мы стали работать как независимое средство массовой информации.

Пришлось работать на два фронта по 16 часов в день без выходных — и на собственную газету, и на парламентскую. Как показало время, эта жертва была бессмысленной, потому что очень быстро представители новой власти стали относиться к средствам массовой информации как к своей собственности, некоему «приводному ремню». Начались трения, выкручивание рук, подчинение редакционной политики узким политическим интересам.

Поэтому моё пребывание в «Республике Армения» было не слишком долгим — всего девять месяцев. Поблагодарив коллег за совместную  работу, я окончательно ушёл в частный сектор.

«Продвинутые» белорусы и необходимые изменения

— Как Вы вышли на сотрудничество с Беларусью?

— В советское время я ни разу не был в Беларуси. Но когда в середине девяностых годов с коллегами начал создавать Ереванский пресс-клуб, одна из задач была наладить связи с зарубежными коллегами. В том числе, на постсоветском пространстве. Уже в первых наших мероприятиях участвовали белорусские коллеги.

Меня в этом смысле всегда удивляло, почему таким «продвинутым» людям не удается обеспечить в своей стране необходимые изменения.

Позже, когда довелось посещать Беларусь, ближе познакомиться с ситуацией, стали более-менее понятны ваши проблемы.

Особенно крепкие связи с Беларусью установились с 2009-го года, когда со стороны Европейского Союза было инициировано «Восточное партнёрство». В рамках Форума гражданского общества «Восточного партнерства» взаимодействие и сотрудничество с белорусскими коллегами стало более тесным.

Должен сказать, что представители гражданского общества Беларуси, с которыми приходилось совместно работать, по менталитету, по взглядам были для меня даже ближе, чем коллеги из других стран бывшего СССР.

Эта близость ещё больше укрепилась после 2013 года, когда Армения фактически отказалась подписывать соглашение об ассоциации с Европейским Союзом и стала членом Евразийского Союза, надежды на быстрые демократические реформы перестали казаться легко осуществимыми.

Оказалось, что мы с белорусскими коллегами имеем много общих проблем, и взаимодействие стало более предметным — как бывает у «друзей по несчастью».

— А что Вы думаете по поводу сегодня и завтра белорусской журналистики?

— Естественно, трудно говорить про ситуацию со СМИ в другой стране. Если у нас, особенно после «бархатной» революции, внешние приоритеты ясны и предсказуемы, то в Беларуси с этим, мне кажется, сложнее. Думаю, что от политического развития страны будет зависеть и ситуация с белорусскими средствами массовой информации.

Нынешний статус-кво предполагает серьёзную поддержку госСМИ со стороны властей, за которыми «застолблена» жесткая регулирующая роль. Белорусское руководство, естественно, будет заботиться о том, чтобы подконтрольные СМИ чувствовали себя комфортно. И насколько эффективно с ними смогут конкурировать негосударственные средства массовой информации, будет серьёзным вызовом для вас.

Мы видим цифры информационного охвата TUT.BY, БелПАН и телеканала «Белсат», сравниваем их с аудиторией госСМИ. И вроде бы получается, что негосударственным средствам массовой информации можно рассчитывать, главным образом на, так сказать, «продвинутую» часть белорусского общества.

Если не хватает массовости, на мой взгляд, необходимы усилия по лоббированию поддержки независимых СМИ со стороны международных организаций, зарубежных доноров. Видимо, в этом направлении нужно предпринимать дальнейшие усилия, если стоит задача серьёзно конкурировать на информационном рынке.

Расследовательская журналистика только в «Этк»

— Недавно у нас в Белорусской ассоциации журналистов проходил очередной профессиональный конкурс «Вольнае слова». Кроме всего прочего, он засвидетельствовал достаточно высокий уровень журналистских расследований. Есть ли подобные конкурсы в Армении, и насколько они влиятельны и популярны?

— Подобных конкурсов у нас много. Особенно они были популярны в конце девяностых, начале «нулевых» годов. Их инициаторами, как правило, выступали зарубежные донорские организации, серьёзно заинтересованные в развитии армянской расследовательской журналистики.

Главным препятствием для журналистских расследований в Армении была экономическая составляющая в медийной индустрии, когда собственники, руководители СМИ просто не могли позволить своим журналистам долгое время заниматься одной темой. Поэтому у нас больше развивалась репортёрская журналистика.

Выявление журналистами неких негативных фактов в нашей жизни, в том числе, коррупции, происходило не столько вследствие глубокого «копания», сколько по причине утечек информации, сознательного публичного выброса компромата. У нас оказалось много журналистов, умевших всё это систематизировать и подавать общественности так, чтобы это выглядело как реальные журналистские расследования.

Подобные публикации имели определённое влияние и на нашу журналистику, и на настроения общественности в Армении. Это создавало базу для революционных изменений. То есть, общественность была на 100 процентов осведомлена о всех пороках той системы, готова была ментально и психологически к резким изменениям в устройстве государства.

По большому же счету, расследовательская журналистика у нас на данный момент состоялась только в одном медиа «Этк» (переводится как «След». — А.К.). Это СМИ хорошо известно не только в нашей стране, но и за рубежом. На рынке расследовательской журналистики оно занимает своё законное высокое место.

— Много ли в Армении журналистов, которые могут считаться лидерами общественного мнения страны?

— Несколько десятков журналистов в нашей стране могу считаться такими лидерами. Это и телеведущие острых дискуссионных передач, и лучшие авторы печатных, онлайн СМИ, которые широко известны общественности. Они часто воспринимаются в нашей республике не просто как журналисты, но и как эксперты, политологи, специалисты в области экономики. С их мнением считаются, в том числе и политические силы страны.

Журналистику всё больше выбирают девушки

— А насколько вообще теперь популярна профессия журналиста в Армении?

— Конкурсы в университетах не очень большие. В основном там учатся девушки. Среди юношей наша профессия не вызывает особого энтузиазма. Но многие люди, желающие в относительно зрелом возрасте сменить профессию, нередко выбирают именно журналистику. Большая часть известных имен в журналистике никак не связана с получением журналистского образования. Обучение по специальности «журналистика» не очень много даёт, чтобы в дальнейшем состояться в профессии. У нас маленькая страна, небольшое общество, и люди осведомлены, что они могут получить на факультетах журналистики, поэтому часто выбирают иные пути для того, чтобы к чему-то прийти в гуманитарной области вообще и в информационной сфере, в частности.

— В армянской журналистике теперь больше «прозападников» или «провосточников»?

— Это разделение было чётким до революции 2018 года, когда наблюдались, возможно, не столько ярко выраженные симпатии или ориентации, сколько оценка эффективности взаимодействия с теми или иными геополитическими центрами и силами. Примерно треть армянского населения, особенно люди образованные и занятые интеллектуальным родом деятельности, всегда тянулись к интеграции Армении в европейском направлении. Их можно было условно назвать «прозападниками».

Другая часть общества, имеющая прежние представления о том, что обеспечивает безопасность и экономическое развитие Армении, особенно с учётом того, что значимый работоспособный сегмент населения выезжает на сезонные работы в Россию, условно можно назвать «провосточниками». Но «сезонные» работы нередко растягиваются на много лет. Моим соотечественникам необходимо содержать свои семьи, и гастарбайтерство не может не отражаться на менталитете этих людей. По их представлениям, единственный способ экономического и политического будущего страны — быть ближе к России.

Но разделение — на граждан пророссийской и прозападной ориентации — теряет в новой ситуации свой изначальный смысл. Как показала революция, большинство армянского общества, даже не формулируя это для себя, выступает за европейскую модель развития страны, за демократическое будущее.

Причём у этих же людей есть осознание того, что в сфере безопасности сегодня нет альтернативы Договору о коллективной безопасности. И поскольку есть высокая степень доверия к новому правительству, люди считаются с позицией властей, которая заключается в формуле: в плане развития государства выбираем демократические стандарты и модели, но вопросы национальной безопасности решаем в другой системе геополитических координат. 

Если прежней власти не доверяли и считали, что она держится только за счет поддержки Москвы, то сегодня новое правительство воспринимается исключительно как своё, суверенное, поэтому и негатив в отношении сотрудничества с Россией существенно уменьшился.

Процесс становился «горячим»

— Но ведь сравнительно недавно существовал запрет на въезд в Россию Вашего соотечественника Степана Григоряна… Можно ли это было назвать отчуждением двух стран?

— Ситуация со Степаном Григоряном, я считаю, был достаточно серьёзным сигналом, подчеркивавшим вассальный характер отношений с Россией, потому что его фактически не пустили на территорию Российской Федерации под предлогом «сотрудничества с организациями, нежелательными на территории России». Это само по себе является абсолютно абсурдной формулировкой. И Степан Григорян, и десятки, сотни других представителей армянской общественности сотрудничают с этими организациями (широко известные фонды, исследовательские центры) не на территории РФ, а в Армении, где они не объявлены нежелательными. Ведь с теми же организациями сотрудничают многочисленными граждане других стран, и никому не приходит в голову объявлять их персонами нон грата в России. То есть, мы сталкиваемся с откровенным вмешательством во внутренние дела нашей страны.

Насколько мне известно, наши белорусские друзья тоже сталкивались с таким же особо требовательным отношением к их политическим взглядам и профессиональным контактам со стороны России.

Процесс отчуждения между Россией и Арменией как раз проходил при прежней власти. Начало ему положил 2013 год, когда стало очевидным, что под давлением Москвы президент страны может поменять свои предыдущие решения об интеграции с Евросоюзом. Тенденция усугубилась после продажи Россией наступательных вооружений Азербайджану, с которым Армения находится в состоянии замороженной войны. На отношениях с Россией сказались и отдельные негативные последствия нахождения в Евразийском экономическом союзе, что отразилось на благосостоянии большого круга людей. Этот процесс становился достаточно «горячим». Особенно после четырехдневной апрельской войны 2016 года с Азербайджаном, за которую значительная часть ответственности возлагалась армянским обществом на российское руководство.

Можно сказать, что отношения с Россией спасла именно «бархатная» революция, когда люди убедились, что новая власть не будет пользоваться российским покровительством для укрепления своих позиций и сохранения прежней коррумпированной системы. А отношения со всеми зарубежными партнерами будут строиться исключительно в соответствии с национальными интересами.

Примечательно, что многие люди, известные в стране как «прозападники», выступавшие за выход из Евразийского Союза, ОДКБ, сегодня поддерживают курс новых властей и с пониманием относятся к предложенной ими модели внешнеполитических отношений.

— Что Вы пожелаете своим белорусским друзьям и коллегам?

— Главное в жизни любого человека — это самореализация в профессии, творчестве, как личности, гражданину, члену общества. Желаю, чтобы у белорусским друзей и коллег были для этого все условия.

— Белорусская ассоциация журналистов желает Вам и Вашим коллегам успехов и просто удачи!

***

БОРИС НАВАСАРДЯН

Профессиональная карьера Бориса Навасардяна, выпускника отделения журналистики Ростовского университета, началась в 1979 году в армянской молодежной газете «Комсомолец». 

В 1990 он начал издавать независимую газету «Зеркало» и одновременно был редактором русскоязычной версии парламентской газеты «Республика Армения». С момента основания в 1995 году Ереванского пресс-клуба является его президентом. 

В 2002 – 2006 гг.. был председателем правления Института открытого общества-Фонда содействия Армении. В 2002 – 2005 — членом экспертной группы Совета Европы «Свобода выражения и свобода информации в кризисных ситуациях». Является соавтором ряда законопроектов, инициатором внедрения в Армении системы саморегулирования СМИ.  Неоднократно избирался членом Руководящего комитета Форума гражданского общества «Восточного партнерства».

Борис Навасардян является автором многих публикаций в армянских и зарубежных СМИ, продюсером и ведущим ряда телевизионных передач.

Под его руководством выполнены десятки исследований, издано более 60 книг по проблемам СМИ, Южного Кавказа и демократии.