Олег Агеев: Взлом аккаунта — это преступление. А распространение информации из открытых источников преступлением не является

На прошлой неделе белорусские медиа опубликовали выдержки из частной переписки Вадима Кабанчука, бывшего заместителя командира Полка Калиновского, а теперь представителя по национальной обороне в Объединенном переходном кабинете (ОПК). Как выглядит «кейс Кабанчука» с правовой точки зрения? Поговорили с заместителем председателя БАЖ, руководителем Правового центра Олегом Агеевым.

Олег Агеев. Фото: БАЖ

Неизвестные взломали Telegram-канал Вадима Кабанчука и выложили частную переписку в интернет. Некоторые медиа использовали эту переписку в своих публикациях. Что мы имеем? Обнародованная частная переписка, добытая незаконным способом, факты, изложенные в переписке, не проверялись, общественная значимость такой информации не однозначна.

Право на личную жизнь или право на распространение информации?

— Чем больше публичная значимость личности для общества, тем менее защищена ее личная жизнь?

— Кабанчук имеет право на защиту своих личных переписок. Но у журналистов есть обязанность доносить до общества общественно значимую информацию. Чего больше в каждом случае: права на личную жизнь или права журналиста на распространение информации, имеющей общественный интерес, — здесь нет четкой грани.

Действительно, нельзя принять один правовой акт и предусмотреть все случаи, все публичные личности, все виды распространения информации — это просто физически невозможно. Статья 10 Конвенции о правах человека состоит всего из трех частей. А на практике количество дел просто зашкаливает — это одна из самых «популярных» статей, которые рассматривает Европейский суд по правам человека.

Общественный диалог по публичным фактам свидетельствует о зрелости самого общества: факты, активно обсуждаемые, говорят об общественной значимости дела.

— Что такое общественный интерес и по каким критериям он определяется?

— Определения «общественная значимость» нигде нет. Но Европейский суд по правам человека трактует это понятие довольно широко.

Рисунок с сайта affhub.media

Исходя из этого, я не сказал бы, что в «кейсе Кабанчука» отсутствует общественный интерес. Факты, поднятые в публикациях на основе выложенной переписки, касаются общественно значимых событий, известных личностей, войны, участия упомянутых известных личностей в войне и отношений между личностями во время войны.

Поэтому, если возникнет вопрос об общественной значимости переписки, то ее довольно легко обосновать.

«Бонус» для человека, который выбрал публичность

— Могут ли медиа публиковать, цитировать или ссылаться на выложенные в сеть переписки человека?

— В разных странах подход к подобного рода утечкам отличается. Безусловно, во всех странах кража информации и несанкционированный доступ к аккаунтам третьих лиц — правонарушение, которое влечет ответственность.

Но если публикуются уже слитые данные, то в этом случае правоохранительные органы внимательно отнесутся к такой утечке только в том случае, если сам пострадавший сочтет нужным отстаивать свои права. Пока пострадавшие в «кейсе Кабанчука» не заявляли о нарушении своих прав.

— Могут ли (и в каком случае) медиа публиковать или пересказывать выложенные переписки, если они принадлежат политику или публичной личности?

— Именно потому, что в нашем случае переписка затрагивает достаточно известных личностей и войну, правоохранительные органы и суд могут заняться этим делом, если к ним обратится потенциальная жертва. Главный критерий: должно ли общество знать о том, о чем переписываются личности, принимающие решения?

Если есть публичная личность, которая занимает должность и имеет полномочия принимать решения, влияющие на жизнь других людей, то такой случай будет считаться общественно значимым. Соответственно, медиа, действующие в интересах общества, могут публиковать такую информацию.

Вадим Кабанчук. Фото: «Наша Ніва»

— К каким публичным персонам это относится: только к политикам или, например, это может быть и известная журналистка?

— Каждую личность нужно оценивать в конкретном случае. Безусловно, политиков это непосредственно касается, но не только их: речь идет о любом человеке, который выбрал публичность, который находится на должности, который добровольно выполняет функции и принимает решения, влияющие на жизнь других людей.

Правовые механизмы и вопрос ответственности

— Какая ответственность за публикацию такого контента существует в Беларуси и странах Европейского Союза?

— Нужно сразу сказать, что в Беларуси законодательство перевернуто с ног на голову. У нас должность президента обеспечивает наибольшую гарантию от критики.

В правовых странах все наоборот: чем большая значимость личности, больше ее влияние на общество, тем менее защищено ее право на личную жизнь.

— Некоторые журналисты сравнивают «кейс Кабанчука» с данными, которые «Киберпартизаны» добывают о белорусском государстве: мол, в обоих случаях опубликована украденная информация. Можно ли эти явления сравнивать в принципе?

— Сравнивать можно даже змею с ежом. Но ответственность наступает за то, что кто-то без разрешения ломает аккаунт и получает несанкционированный доступ к личной переписке. Такие действия запрещены в любой правовой стране. Но украсть информацию и опубликовать украденную информацию — это не одно и то же.

Если человек считает себя пострадавшим, он формулирует, в чем он видит нарушение своих прав, и тогда государство будет рассматривать его претензии. Это не работает автоматически: сначала человек должен заявить о нарушении своих прав и обосновать свою позицию — и только тогда государство задействует правовые механизмы.

И пострадавшие, и медиа имеют большое количество аргументов для обоснования своей позиции. Соответственно, медиа имеют возможность обосновывать общественную значимость этой информации и законность ее получения. Если данные были взяты из открытых источников, которые не устанавливают ограничений, медиа могут обосновать, что даже авторские права соблюдены.

Таким образом, взлом аккаунта — всегда преступление. Но в случае получения информации из открытых источников, где нет никаких ограничений на распространение, правонарушений нет.