Гособвинитель запросила два года «домашней химии» для Ольги Калацкой — за пощечину Григорию Азаренку

Начало суда назначено на 10.30. Под стражей Ольга Калацкая находится с 15 января — в этот день ее задержали прямо во время занятий по английскому языку.

Переводчицу обвиняют по части 1 и 2 статьи 339 УК (Злостное хулиганство), за это ей может грозить арест, ограничение свободы до трех лет или лишение свободы на срок шести лет.

Ольга Калацкая перевела на белорусский язык десятки фильмов, сериалов и книг, в том числе Вирджинии Вульф, Теннесси Уильямса, Уильяма Голдинга, Пола Остера, «Гладиатора», «Шрека» и другие, приводит короткую справку БАЖ.

С требованием освободить Ольгу выступили Американский ПЕН (PEN Amer­i­ca) и известная канадская писательница Маргарет Этвуд.

К 10.30 к дверям зала заседания пришел потерпевший Григорий Азаренок — без маски.

Ольга Калацкая находится в клетке, выглядит бодрой, улыбается и машет всем, кого узнала в зале. Дело рассматривает судья Алла Скуратович.

Защищает Ольгу Калацкую адвокат Юрий Сташкевич.

— Скажите, маска у вас имеется? — спрашивает у потерпевшего судья.

Григорий Азаренок вынимает из кармана средство защиты.

В обвинении говорится, что Ольга Калацкая нанесла Григорию Азаренку два удара. Все происходило 15 ноября.

Как следует из текста обвинения, первый раз она ударила сотрудника СТВ возле дома № 30 на улице Притыцкого. «Действуя из хулиганских побуждений, беспричинно, пренебрегая общепринятыми правилами поведения и морали, в присутствии посторонних лиц, открыто противопоставляя себя интересам общества», она нанесла не менее одного удара в область щеки Азаренку, чем причинила ему физическую боль и страдания.

Затем, с 13.30 до 14 часов, она еще раз дала пощечину.

Ольга Калацкая полностью признает свою вину, хотя в ходе допроса указывает, что из-за стресса и сильного эмоционального перенапряжения не помнит второго эпизода.

На вопросы гособвинителя Ольга Калацкая отвечает на белорусском языке, говорит она уверенно и спокойно.

По ее словам, 15 ноября она собиралась на Западное кладбище, где похоронен ее отец. Но общественный транспорт в тот день не ходил, и она была вынуждена выйти у станции метро «Пушкинская», где через некоторое время она встретила группу людей — рядом с ними стоял Григорий Азаренок и задавал свои вопросы.

— 12 лістапада 2020 года памёр збіты Раман Бандарэнка. Я вельмі смуткавала і была ў глыбокай жалобе, глыбока суперажывала маці, якая страціла свайго адзінага сына. Думаю, тое самае адчувалі мае знаёмыя і блізкія. Я выйшла з дому каля 11 гадзін. Аднак калі апынулася на прыпынку, пабачыла, што грамадскі транспарт не ходзіць. Чакала каля гадзіны. Падышла маршрутка — гэта быў адзіны від грамадскага транспарту, які хадзіў на той момант. Вырашыла сысці на Пушкінскай. Там пабачыла невялікі гурток людзей, з якімі размаўляў Азаронак. Ён задаваў пытанні: «Чаму вы сюды прыйшлі?» Людзі яму адказвалі: «Каб выказаць смутак з нагоды гібелі Рамана Бандарэнкі».

Ольга Калацкая вспоминает, что сотрудник СТВ несколько раз задавал людям один и тот же вопрос: «Какое отчество у Романа Бондаренко?»

— Не атрымаўшы адказу, ён сказаў: «Як вы можаце смуткаваць па Бандарэнку, калі нават не можаце назваць яго імя па бацьку?» Гэта мяне глубока абразіла і абурыла. Фактычна сцвярджалася, што людзі, якія сабраліся, не могуць смуткаваць з нагоды смерці Бандарэнкі, выказваць спачуванні ягоным блізкім, бо не ведаюць дэталей біяграфіі. У стане эмацыйнага ўзрушэння я наблізілася і дала Азаронку поўху.

И сразу акцентировала внимание, что «даць поўху» с белорусского языка переводится как «дать пощечину».

— Я не хацела прычыніць яму боль, гэта быў чыста сімвалічны жэст.

Старший помощник прокурора, который представляет сторону обвинения, уточняет, раскаивается ли Ольга Калацкая в том, что она совершила.

— Я шкадую, што так выйшла, што я не змагла стрымацца.

Извинений, как выясняется, Ольга не приносила.

— Желаете ли вы принести эти извинения сейчас, в открытом судебном заседании? — спрашивает гособвинитель.

— Калі спадар Азаронак прызнае, што людзі шчыра выказвалі свой смутак, што ён спачувае гору маці Рамана Бандарэнкі, якая страціла адзінага сына, то так. Я хачу ведаць ягоную пазіцыю.

Григорий Азаренок просил прекратить уголовное преследование

Затем в суде начинают допрашивать потерпевшего Григория Азаренка. Ему 25 лет, он работает специальным корреспондентом на телеканале СТВ.

Гособвинитель предлагает ему рассказать о событиях, которые происходили 15 ноября, в свободной форме или отвечать на конкретные вопросы. Азаренок решает отвечать на вопросы гособвинителя.

Потерпевший рассказывает, что в тот день отправился по редакционному заданию «на освещение несанкционированного массового мероприятия у станции метро «Пушкинская». Туда он прибыл примерно в 12.30 — 12.40 вместе с коллегой, оператором Андреем Иваненко.

— Там собирались люди, чтобы провести небольшое несанкционированное мероприятие. <…> Группа людей обступила меня, начала кричать, в том числе с нецензурной лексикой.

— Они вас оскорбляли? — уточняет гособвинитель.

— Они пытались, но я не считаю себя оскорбленным.

— О чем вы спрашивали в рамках редакционного задания?

— Стандартные вопросы для несанкционированных массовых мероприятиях: «Для чего вы пришли? Какая у вас цель?» Про отчество Романа Бондаренко, говорит потерпевший, он также спрашивал.

После этого его обступила «группа граждан», с которой он пытался наладить «какой-то диалог».

— В определенный момент эта группа лиц стала хватать меня за куртку, туда-сюда швырять. Позже подошла обвиняемая и нанесла пощечину. Я тогда этого не увидел, потому что все произошло очень быстро.

Об ударе, говорит Азаренок, он узнал из видео, которое позже было опубликовано в телеграм-канале.

Второй удар Григорий Азаренок почувствовал. По его словам, обвиняемая вновь подошла к нему со спины и нанесла удар по щеке.

Потерпевший заявляет, что заявление на Ольгу Калацкую он не писал, «о произошедшем забыл в тот же вечер, но правоохранительные органы нашли этого человека».

После, заявляет Григорий Азаренок, он писал ходатайство о прекращении уголовного преследования в отношении Ольги Калацкой, на привлечении ее к уголовной ответственности он не настаивал, претензий не имеет. Это же ходатайство он поддерживает и сейчас.

— Простили ли вы обвиняемую?

— Я не считаю, что она как-то меня оскорбила, поэтому прощать мне ее не за что.

Отвечая на вопросы адвоката Калацкой, Григорий Азаренок признает, что сомневался в искренности тех людей, которые выражали скорбь по поводу смерти Романа Бондаренко.

— Обвиняемая могла это слышать?

— Да. <…> Люди имеют право выражать свою скорбь, — объясняет Азаренок, — но я сомневался в их искренности, потому что это делалось по инструкции из-за рубежа, не на кладбище, с перекрытием дорог и оскорблением сотрудников милиции. Когда соболезнуешь, не перекрываешь дороги.

— В одном из ваших интервью вы указывали, что хотите подарить книгу лицу, которое самым лучшим образом вас оскорбит.

— Да. Было такое.

— Вам что, нравится, когда вас оскорбляют? — говорит адвокат.

Зал реагирует на этот вопрос смехом, гособвинитель — возражением.

— Требую порядка в зале заседания, — реагирует судья.

После этого старший помощник прокурора требует удалить из зала мужчину, который сидит на первом ряду.

— Высокий суд! Когда потерпевший воспроизвел фразу из телеграм-канала, в котором его называли «нацистской мразью», слушатель сказал: «Таки да». Требую его удалить!

— Да, я произнес такую фразу, — подтверждает мужчина в первом ряду. — Но если позволите, я хочу объяснить. Это очень важно.

Без объяснения мужчина покидает зал заседания.

— Я уверена, что всем в зале есть что сказать. Но выслушивать всех нет времени, — говорит судья.

«Никто не относился к Азаренку как к корреспонденту»

Свидетель со стороны обвинения — Андрей Иваненко, он работает оператором на СТВ. Он долго и подробно рассказывает, что в тот день им было сложно вести съемку: люди, которые видели их и их служебную машину, проявляли агрессию, называли фашистами. Атмосферу, в которой приходится работать «на этих мероприятиях», Андрей Иваненко называет безумной, «как будто на войне».

По словам свидетеля, он помнит только один момент «контакта», когда Ольга Калацкая попыталась нанести удар по лицу Азаренка.

— Первый случай помню хорошо. Не помню, снял ли я его. Возможно, снял происходящее, но не снял сам момент удара.

— Помните ли вы суть вопросов, которые задавал Азаренок, либо их дословное содержание? — спрашивает адвокат.

— Одна женщина в возрасте сказала, что я фашист. Я попытался завязать с ней диалог: почему она меня так называет. Но она не смогла ничего ответить. Это просто оскорбление и выражение личной ненависти. Никто не относился к Азаренку как к корреспонденту. Как будто он человек, который приехал туда кого-то оскорбить. Но он приехал туда с оператором, задавал простые вопросы, на которые нормальный человек должен ответить без эмоций. Единицы из толпы могли это сделать. Сами вопросы? «Что вы здесь делаете и как хорошо вы знаете Бондаренко? Почему вы сюда пришли? С какой целью?» Никто не пытался никого обидеть или спровоцировать.

Из письменных материалов дела становится понятно, что уголовное дело возбудили после проверки. Ее провели после того, как в телеграм-канале «Желтые сливы» опубликовали то самое видео с Григорием Азаренком и Ольгой Калацкой.

В суде отсматривают две видеозаписи, снятые 15 ноября. На них можно увидеть Григория Азаренка и людей, с которыми он пытается поговорить.

Ольга Калацкая на видео себя не узнает.

— У мяне мінус 7 па зроку, акуляры кампенсацыі не даюць, — говорит Ольга.

Отвечая на вопросы защитника обвиняемой, Григорий Азаренок еще раз подтверждает, что пощечины Ольги Калацкой не помешали ему работать дальше и никаких затруднений не повлекли, побоев у него не было, физической боли он не ощутил.

— Обладаете ли вы медицинскими познаниями, чтобы понять, что такое побои? — задает встречный вопрос гособвинитель.

— У вас были кровоподтеки, ссадины, царапины? — задает еще один вопрос защитник.

Азаренок отвечает, что видимых телесных повреждений у него не было. С Ольгой Калацкой у него «достигнуто примирение», следует из письменных материалов дела.

— Мы виделись на очной ставке. Я сказал, что претензий не имею. И по-прежнему настаиваю на ходатайстве [о прекращении уголовного дела].

— Хачу сказаць, што я сапраўды парушыла фізічныя межы [Рыгора Азаронка], і гатовая прынесці за гэта свае прабачэнні, — сказала Ольга Калацкая после перерыва.

— Вы принимаете извинения? — спрашивает судья.

Григорий Азаренок извинения принимает.

В суде разрешают ходатайство Григория Азаренка о прекращении уголовного дела. Гособвинитель выступает против, адвокат и Ольга Калацкая поддерживают желание сотрудника СТВ прекратить уголовный процесс. Судья говорит, что разрешит ходатайство в совещательной комнате.

Судебное следствие окончено. Стороны переходят к судебным прениям.

Гособвинитель запросила два года домашней химии

Гособвинитель настаивает на том, что действия Ольги Калацкой верно квалифицированы органами предварительного следствия. По мнению помощника прокурора, переводчица в агрессивной форме выразила «демонстративное пренебрежение» общественными нормами, причем сделала это повторно.

— Потерпевший не посягал на законные интересы обвиняемой или других лиц, — говорит гособвинитель.

По ее мнению, примирения между обвиняемой и потерпевшим недостаточно для того, чтобы прекратить уголовное преследование.

Поэтому, считает гособвинитель, нужно признать Ольгу Калацкую виновной и назначить ей наказание в виде «домашней химии» сроком на два года.

— Виноватыми в этой ситуации считаю зарубежные телеграм-каналы и так называемые независимые СМИ, которые все это время нагнетали атмосферу, <…> вспоминали эпизоды моей личной жизни и моего отца. Считаю, что суровое наказание будет поводом для очередных политических провокаций. Личных претензий к обвиняемой не имею, — выразил свое мнение Григорий Азаренок.

Адвокат предлагает суду прекратить уголовное дело или назначить своей подзащитной арест.

Одним из смягчающих обстоятельств он просит признать то, что ее действия были спровоцированы поведением потерпевшего, а также то, что на иждивении у Ольги Калацкой находится ее мать, которой исполнилось 90 лет.

В последнем слове Ольга Калацкая вновь вспомнила о смерти Романа Бондаренко, о своих переживаниях и том, как об умершем парне спрашивал Григорий Азаренок.

— «Як жа вы можаце смуткаваць, калі нават не ведаеце яго імя па бацьку?» — сказаў ён. Не трэба быць філолагам, каб зразумець, што гэта рытарычнае пытанне. Сэнс зразумелы: вы хлусіце, што смуткуеце. І гэта значыць, мы не спачувалі загінулым у метро, калі не ведалі іх імёны па бацьку? Я была настолькі абураная, абражаная адсутнасцю звычайнай чалавечай эмпатыі, што не змагла стрымацца. Я была ў стане скрайняга эмацыйнага ўзрушэння. Шкадую я? Шкадую. Бо праз гэты індыдэнт я — адзіная дачка — не магу даглядаць за сваёй маці. (…) Я не ўмею прасіць, але ў вас таксама ёсць бацькі, якія калісьці стануць старымі і бездапаможнымі. Я вельмі ўдзячная ўсім, хто мяне падтрымліваў.

Приговор вынесут 24 марта, в 16 часов.